Знаменитый режиссёр Джеймс Кэмерон (James Cameron) установил мировой рекорд, совершив одиночное погружение на глубину 8166 метров.
В ближайшее время Джеймс Кэмерон планирует поставить новый рекорд - достигнуть самой глубокой части Марианской впадины, так называемой Бездны Челленджера.
Уникальное погружение происходило неподалёку от острова Новая Гвинея в Соломоновом море, как сообщают «Вести. RU ».
Глубина более восьми километров была достигнута не сразу. Первое погружение пришлось остановить после поломки систем жизнеобеспечения, когда субмарина (о ней ниже) уже находилась на уровне 7260 метров.
Во время второго погружения у аппарата сломался сонар, и именитый исследователь мог передвигаться, полагаясь лишь на собственное зрение.
При видимости около 20 метров он осторожно перемещался со скоростью в половину морского узла (менее одного километра в час).
Из живности Кэмерону встретились донные ракообразные, а также белые, как бумажный лист, актинии. Едва достигнув дна, режиссёр увидел холмистую жёлто-коричневую равнину.
Кэмерон внутри тренировочного макета кабины Deepsea Challenger. Капсула столь мала, что сидеть в ней можно, только поджав колени. И так – несколько часов. Справа и внизу – техники готовят аппарат к погружению (фотографии Deepsea Challenge, Charlie Arneson, Brook Rushton).
Это не первое подводное приключение автора знаменитого «Аватара». В 2010 году он встретил свой 56-й день рождения на дне озера Байкал. Тогда глубоководный аппарат «Мир-1» под управлением российского учёного Анатолия Сагалевича опустился на глубину 1300 метров.
В дальнейшем Кэмерон собирается совершить погружение ко дну Марианской впадины. Расположенная на западе Тихого океана, впадина протянулась на расстояние около 2550 километров при средней ширине 69 км. Давление у дна достигает 108,6 мегапаскаля, что в 1072 раза больше, чем у поверхности океана.
«Глубокие впадины - это последние неисследованные участки на нашей планете», - рассказывает режиссёр. Погружение в Марианскую впадину позволит ему черпать вдохновение для создания следующей части «Аватара», действие которого будет происходить в океане Пандоры.
Целью Кэмерона является достижение Бездны Челленджера (английское название - Challenger Deep) - самой глубокой части Марианской впадины, глубина которой колеблется в пределах 10902-10916 метров.
Единственное погружение человека на дно Марианского жёлоба было совершено 23 января 1960 года. Тогда на батискафе «Триест» (Trieste) швейцарский исследователь Жак Пикар и лейтенант ВМС США и океанограф Дон Уолш смогли в течение 20 минут наблюдать загадочные морские глубины.
«Когда Жак и я вернулись на поверхность, мы были уверены что пройдёт около двух лет, прежде чем кто-либо сможет повторить подобное погружение», - рассказывает Дон Уолш. Как видим, понадобилось немного больше времени.
Одной из основных трудностей, с которой столкнулись участники первой экспедиции в Марианскую впадину, было огромное давление воды, которое типично для больших глубин. В процессе погружения на уровне 9 километров у «Триеста» лопнул один из наружных иллюминаторов. Но несмотря на поломку, исследователи достигли глубины 11 километров.
На дне учёными были обнаружены плоские виды рыб, похожие на камбалу и морского языка. Поскольку аппарат не располагал оборудованием для видеосъёмок, а облака ила, поднимаемые батискафом, сделали фотографирование невозможным, информация о том, что происходит на дне Марианской впадины, стала известна только из уст наблюдателей.
Новый аппарат будет оснащён новейшим оборудованием, а потому должен будет вернуться не только с фото и видеозаписями подводной жизни, но и образцами грунта, которые он соберёт при помощи специального манипулятора.
Чтобы обеспечить погружению успех, Джеймс Кэмерон финансировал разработку и строительство уникального аппарата. Название ему дали под стать миссии - Deehsea Challenger (в переводе с английского - «Бросающий вызов морским глубинам», название также перекликается с английским названием Бездны Челленджера).
Внешне одиночная субмарина выглядит как капсула и напоминает огромный поплавок высотой 7,3 метра. Deepsea Challenger оборудован 12 водомётами, которые обеспечивают аппарату горизонтальную скорость в три узла (5,6 км/ч), а вертикальную – до 2,5 узла (4,6 км/ч), и это при том, что конструкция весит 10,7 тонны. Строительство аппарата заняло восемь лет.
Собранные образцы грунта помогут геологам в исследовании литосферных плит планеты, столкновения которых образовали Марианскую впадину. А информация о донных формах жизни поможет биологам исследовать организмы, которые сумели приспособиться к жизни в условиях высоких давлений.
Батискаф Deepsea Challenger в гавани Сиднея и на тестах у Новой Гвинеи в феврале и марте (фотографии Mark Thiessen, National Geographic, Deepsea Challenge).
Сравнение знаменитого «Триеста», спустившегося с двумя членами экипажа в Марианскую впадину в 1960 году (слева), и новичка Deepsea Challenger. Новые батареи, новая электроника, новый принцип обеспечения плавучести позволили значительно сократить размеры аппарата. Ну и сфера, расчитанная всего на одного пилота, тоже внесла свою лепту в миниатюризацию батискафа (иллюстрации Deepsea Challenge, Acheron Project).
Если «Триест» находился на дне Марианской впадины всего 20 минут, его наследник сможет оставаться там до шести часов, утверждают инженеры (фотографии Deepsea Challenge, National Geographic).
Кэмерон рассказывает о своём батискафе и предстоящей рекордной эскпедиции. Спуск на дно Марианской впадины займёт около полутора часов, подъём – примерно столько же, а непосредственно на месте режиссёр намерен провести несколько часов (фото Mark Thiessen, National Geographic).
Марианская впадина (или Марианский желоб) стала известна в 1875 году, когда британский исследовательский корабль Челленджер впервые изучил глубину данного места при помощи глубоководного лота.
Вероятно, команда корабля была сильно удивлена, когда отматывала километры веревки, чтобы лот, наконец, смог достичь дна. По результатам исследования было определено, что в самой глубокой точке дно находится на расстоянии 8 367 метров от поверхности океана.
В 1951 году новая британская экспедиция на судне Челленджер-2 при помощи эхолота определила глубину впадины в 10 863 ± 100 метров. Глубина дна изменяется в зависимости от его рельефа. С тех пор самую глубокую точку на планете стали называть Бездной Челленджера.
Прогресс двигался вперед, и человек стал задумываться о посещении дна Марианской впадины при помощи пилотируемого глубоководного аппарата.
Первое погружение человека на дно Марианской впадины. Проект «Нектон»
Первые два человека в истории, которые смогли достичь самой глубокой точки земного шара — швейцарский ученый Жак Пикар и лейтенант ВМС США Дон Уолш.
Аппарат, позволивший совершить погружение в условиях экстремального давления, носил имя «Триест» и изначально был построен силами двух швейцарских ученых-энтузиастов – Огюстом Пикаром и его сыном Жаком Пикаром. После серии успешных погружений в Средиземном море, «Триест» был выкуплен силами ВМС США, которые были заинтересованы в изучении океанических глубин. После модернизации батискафа, установки сверхпрочной гондолы и современных навигационных и электронных систем, «Триест» был готов к покорению новых глубин.
Целью для погружения была выбрана ни много ни мало самая глубокая точка земного шара. В рамках проекта, получившего название «Некрон», планировалось доставить двух людей на дно Бездны Челленджера в Марианской впадине и осуществить проведение на месте научных исследований. 23 января 1960 года в 08 часов 23 минуты местного времени «Триест» с Жаком Пикаром и Доном Уолшом на борту начал медленное погружение во тьму. Через 4 часа 43 минуты батискаф коснулся дна на расстоянии 10 919 метров от поверхности океана.
Впервые человек оказался на дне самого глубокого места на планете. Давление, в 1072 раза превышающее норм, со страшной силой сдавило гондолу батискафа.
На дне исследователи пробыли 20 минут, в течение которых провели ряд научных экспериментов по измерению радиации, замерили температуру воды, которая составила 3,3 °С (температура воздуха в гондоле составляла 4,5 °С), сделали большое количество фотографий океанического дна и даже увидели небольшую рыбу, похожую на камбалу.
После сбрасывания балласта, батискаф начал подъем, который продолжался 3 часа 27 минут.
На долгие 52 года больше ни один человек не покорял Марианскую впадину, ограничиваясь лишь спуском в Бездну Челленджера автоматических роботов.
Покорение Марианской впадины Джеймсом Кэмероном
Кто бы мог подумать, что следующим человеком, кто впервые за долгие годы решится побывать на дне Марианской впадины, окажется не какой-нибудь ученый-океанолог, а прославленный голливудский режиссер Джеймс Кэмерон! 26 марта 2012 года Кэмерон на глубоководном аппарате Deepsea Challenger совершил погружение на глубину 10 908 метров.
Батискаф Deepsea Challenger |
Батискаф Deepsea Challenger, содержащий новейшую научную аппаратуру и 3D камеры, подразумевает наличие в кабине лишь одного пилота, но зато позволяет находиться под водой до 56 часов и свободно маневрировать на дне океана при помощи 12 электромоторов. Его создание, учитывая этап проектирования, заняло почти 7 лет, а строительством занималась частная австралийская фирма.
В ходе исследования дна Марианской впадины, режиссер провел видео и фотосъемку, а также при помощи манипуляторов произвел забор проб океанского грунта, где, как выяснилось позже, присутствуют неизвестные ранее науке микроорганизмы.
На настоящий момент Джеймс Кэмерон является третьим и последним человеком, побывавшим в самой глубокой точке планеты – в Бездне Челленджера на самом дне Марианской впадины. Всего же на дно Марианского Желоба опускалось лишь два подводных аппарата с людьми на борту.
Иллюстрация: depositphotos.com | tolokonov
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .
Знаменитый режиссёр установил мировой рекорд, совершив одиночное погружение на глубину 8166 метров. В ближайшее время Джеймс Кэмерон (James Cameron) планирует поставить новый рекорд — достигнуть самой глубокой части Марианской впадины, так называемой Бездны Челленджера .
Уникальное погружение происходило неподалёку от острова Новая Гвинея в Соломоновом море. Глубина более восьми километров была достигнута не сразу. Первое погружение пришлось остановить после поломки систем жизнеобеспечения, когда субмарина (о ней ниже) уже находилась на уровне 7260 метров. Во время второго погружения у аппарата сломался сонар, и именитый исследователь мог передвигаться, полагаясь лишь на собственное зрение.
При видимости около 20 метров он осторожно перемещался со скоростью в половину морского узла (менее одного километра в час). Из живности Кэмерону встретились донные ракообразные, а также белые, как бумажный лист, актинии, рапортует National Geographic . Едва достигнув дна, режиссёр увидел холмистую жёлто-коричневую равнину.
Отметим, что к этому погружению режиссёр . Кроме того, это не первое подводное приключение автора знаменитого "Аватара". В 2010 году он на дне озера Байкал. Тогда глубоководный аппарат "Мир-1" под управлением российского учёного Анатолия Сагалевича опустился на глубину 1300 метров.
Согласно информации агентства Reuters , в дальнейшем Кэмерон собирается совершить погружение ко дну Марианской впадины. Расположенная на западе Тихого океана, впадина протянулась на расстояние около 2550 километров при средней ширине 69 км. Давление у дна достигает 108,6 мегапаскаля, что в 1072 раза больше, чем у поверхности океана.
"Глубокие впадины — это последние неисследованные участки на нашей планете", — рассказывает режиссёр. Погружение в Марианскую впадину позволит ему черпать вдохновение для создания следующей части "Аватара", действие которого будет происходить в океане Пандоры.
Целью Кэмерона является достижение Бездны Челленджера (английское название — Challenger Deep) — самой глубокой части Марианской впадины, глубина которой колеблется в пределах 10902-10916 метров.
Единственное погружение человека на дно Марианского жёлоба было совершено 23 января 1960 года. Тогда на батискафе "Триест" (Trieste) швейцарский исследователь Жак Пикар (Jacques Piccard) и лейтенант ВМС США и океанограф Дон Уолш (Don Walsh) смогли в течение 20 минут наблюдать загадочные морские глубины.
"Когда Жак и я вернулись на поверхность, мы были уверены что пройдёт около двух лет, прежде чем кто-либо сможет повторить подобное погружение", — рассказывает Дон Уолш. Как видим, понадобилось немного больше времени.
Одной из основных трудностей, с которой столкнулись участники первой экспедиции в Марианскую впадину, было огромное давление воды, которое типично для больших глубин. В процессе погружения на уровне 9 километров у "Триеста" лопнул один из наружных иллюминаторов. Но несмотря на поломку, исследователи достигли глубины 11 километров.
На дне учёными были обнаружены плоские виды рыб, похожие на камбалу и морского языка. Поскольку аппарат не располагал оборудованием для видеосъёмок, а облака ила, поднимаемые батискафом, сделали фотографирование невозможным, информация о том, что происходит на дне Марианской впадины, стала известна только из уст наблюдателей.
Новый аппарат будет оснащён новейшим оборудованием, а потому должен будет вернуться не только с фото и видеозаписями подводной жизни, но и образцами грунта, которые он соберёт при помощи специального манипулятора. Чтобы обеспечить погружению успех, Джеймс Кэмерон финансировал разработку и строительство уникального аппарата. Название ему дали под стать миссии — Deepsea Challenger (в переводе с английского — "Бросающий вызов морским глубинам", название также перекликается с английским названием Бездны Челленджера).
Внешне одиночная субмарина выглядит как капсула и напоминает огромный поплавок высотой 7,3 метра. Deepsea Challenger оборудован 12 водомётами, которые обеспечивают аппарату горизонтальную скорость в три узла (5,6 км/ч), а вертикальную - до 2,5 узла (4,6 км/ч), и это при том, что конструкция весит 10,7 тонны. Строительство аппарата заняло восемь лет.
Добавим, что собранные образцы грунта помогут геологам в исследовании литосферных плит планеты, столкновения которых образовали Марианскую впадину. А информация о донных формах жизни поможет биологам исследовать организмы, которые сумели приспособиться к жизни в условиях высоких давлений.
Кстати, Кэмерон не первый состоятельный человек, который заинтересовался океанскими глубинами. Согласно информации The New York Times , британский предприниматель Ричард Брэнсон (Richard Branson), владеющий корпорацией Virgin, и Эрик Шмидт (Eric Schmidt), председатель совета директоров компании Google, финансируют строительство собственных подводных аппаратов, способных погружаться к самым глубоким участкам дна мирового океана.
Режиссер Джеймс Кэмерон погрузился в Бездну Челленджера (самый глубокий участок Марианской впадины с отметкой около 11 тысяч метров) в одноместном батискафе, который специально по его заказу разработали и построили в Австралии. Кэмерон погрузился на дно за 90 минут. По итогам подводного путешествия планируется появление совместного с National Geographic фильма о погружении.
Марианская впадина — самый глубокий на земле желоб на западе Тихого океана. Он протянулся вдоль Марианских островов на 2 500 км. Самая глубокая точка Марианской впадины называется «Бездна Челленджера». Согласно последним исследованиям 2011 года, ее глубина 10 994 метра ниже уровня моря. Для сравнения, высочайшая вершина мира — Эверест поднимается на высоту «всего» 8 848 метров.
Глубоководный батискаф Deepsea Challenge:
На дне Марианской впадины давление воды достигает 1 072 атмосфер, т.е. в 1 072 раза больше нормального атмосферного давления
Джеймс Кэмерон рассказывает всему миру о своей экспедиции. Он выглядит очень усталым, но, кажется, счастливым.
«С детства я мечтал о подводных плаваниях. Я понимаю, что большинство людей знают меня как режиссёра, но эта страсть меня всегда преследовала».
«Мы создали аппарат в Сиднее, и над ним работали, преимущественно, австралийские инженеры».
«Мне надо было ехать в Лондон на премьеру «Титаник 3D», но я выбрал остаться с людьми и работать вместе с ними над аппаратом».
Видно, что Кэмерон очень хочет спать, едва держится.Журналисты через спутниковую связь задают ему вопросы. Все пытаются понять, через что прошёл Кэмерон.Кэмерон рассказывает, как ещё вчера они хотели опуститься, всё приготовили, но погода не позволяла. Они думали, что всё сорвалось, Кэмерон даже прилёг на несколько часов. А потом погода улучшилась, и они начали спуск. Техника не подвела.
Он говорит об ощущении давления. Кажется, что металлическая капсула, в которой он сидел, сплющивалась на его глазах, иллюминатор как будто вдавливался под давлением.У Кэмерона не получилось взять пробы камней, которые он планировал подобрать со дна. Но это ничего страшного: будут ещё, наверное, три-четыре спуска, которые будет осуществлять другой пилот, и там уже всё получится. Больше не выйдет, потому что капсула не выдержит.
Кэмерон говорит, что нырял в другие впадины, и везде было много жизни. Он ожидал увидеть столько же здесь. А увидел просто плоскую поверхность и — ничего. Что-то такое было на расстоянии, но рассмотреть как следует не удалось. Но ничего особенного: просто какие-то детали. Это очень одинокое, пустое место. Было ощущение, что ты прилетел на другую планету, и она не населена.Ещё, говорит Кэмерон, в других впадинах были следы. Грунт был испещрён следами насекомых. Здесь всё было настолько плоским, как будто жизнь так и не смогла приспособиться к этим страшным условиям.
Отсек, в котором во время погружения находился Камерон, представляет собой металлическую сферу диаметром 109 см с толстыми стенками, способными выдерживать давление более 1 000 атмосфер
При погружении на дно океана, батискаф переворачивается и вертикально опускается вниз:
На дне впадины
“МИР”ная жизнь “ТИТАНИКА”
ИНТЕРВЬЮ С КОМАНДИРОМ ГЛУБОКОВОДНОГО АППАРАТА “МИР-2” ЕВГЕНИЕМ ЧЕРНЯЕВЫМ
Почему в самом конце двадцатого столетия, пережившего рекордное количество бедствий и потрясений, катастрофа, случившаяся почти в самом его начале, — гибель океанского суперлайнера “Титаник” — до сих пор так будоражит наше воображение?
Думаю, ответ кроется в поражающем нас сочетании масштабности этого несчастья с его символичностью...
В ночь с 14 на 15 апреля 1912 года в черном мраке океана человечеству был преподан страшный, но, к сожалению, так им и не усвоенный урок. Буквально в считанные часы потерпели сокрушительный крах человеческая самонадеянность, слепая вера во всемогущество техники и охранную силу больших денег...
С тех пор прошло почти девяносто лет, а человечество с содроганием вспоминает судьбу этого корабля. Гибели “Титаника” посвящены сотни книг, множество пьес и даже мюзиклов, радио- и телепередач, тысячи газетных и журнальных публикаций. (Собственно, с этой темой связан и материал, который вы читаете в данную минуту...)
История каждого из 2228 пассажиров и членов команды могла бы стать сюжетом для потрясающего фильма. Поэтому неудивительно, что кинематографисты самых разных стран трагические события той ночи сделали темой одиннадцати художественных картин.
Двенадцатой такой попыткой стал знаменитый, “оскароносный” (по одиннадцати номинациям!) фильм американского режиссера Джеймса Камерона.
Все мы имели возможность убедиться, что кроме несомненных художественно-игровых достоинств, фильм отличается от своих предшественников наличием искусно вплетенных в сюжет подводных съемок несчастного затонувшего “Титаника”... Собственно, и сам сюжет возник благодаря реальной возможности сделать подобные уникальные кадры.
И мы можем гордиться тем, что знаменитый режиссер смог осуществить свой грандиозный замысел только в сотрудничестве с нашими соотечественниками — специалистами из лаборатории глубоководных аппаратов Института океанологии имени П. П. Ширшова Российской Академии наук.
Между прочим, представители Пентагона пытались запретить Камерону это сотрудничество и предлагали заменить российских специалистов — и соответственно, подводную технику — американскими. Но в ходе судебного разбирательства режиссер отстоял свое право работать с россиянами, доказав, что уникальные съемки могут осуществить только не имеющие аналогов русские глубоководные аппараты — “шеститысячники”...
Один из пилотов двух российских “МИРов”, участвовавших в съемках “Титаника” (а до и после того — в большом количестве интереснейших глубоководных исследований), — специалист в области электроники Евгений Черняев
. В ходе нашей беседы мне удалось выудить у этого удивительно скромного командира уникальной подводной машины некоторые дополнительные факты о нем самом.
Евгений награжден двумя орденами: Трудового Красного Знамени — за участие в создании глубоководных аппаратов и Oрденом Мужества — за работы по обнаружению атомной подводной лодки “Комсомолец” и закрытию проломов ее носового отсека. (Между прочим, она была обнаружена в одно из Жениных погружений!)
Кроме того, он опытный оператор — и не только подводных, но и вполне земных съемок, и даже… вполне профессиональный клипмейкер.
...На экране — в свете “МИРовского” прожектора — шлюпочная палуба “Титаника”, обросшие “сталактитами” ржавчины леера и поручни, нос корабля, обыгранный и воспетый в фильме, мирные (и тем самым ужасающие) бытовые предметы, лежащие на океанском дне... Все это и многое другое Евгений видел наяву и, конечно, сам и снимал во время многочисленных своих погружений к легендарному кораблю.
|
Спуск “МИРа” на воду . |
— Камерон выбрал наши аппараты не только за возможность опускаться на рекордные глубины, но и за их высокие показатели маневренности, энергетики, за мощное освещение, за большой угол обзора из иллюминатора, за то, что наших аппаратов — два, а это обстоятельство существенно расширяет возможности подобных съемок...
— Да и с пилотами он не прогадал... Думаю, здесь российским профессионалам нет равных. А по каким критериям происходит отбор в вашу команду?
— Каждый член нашей команды должен быть универсалом: и пилотом, и бортинженером, и техническим специалистом, и водолазом, и связистом, и ремонтником, и неплохим спортсменом... И, что немаловажно, — энтузиастом, учитывая скромные размеры оплаты нашего труда.
— В каком году вы совершили самое первое свое погружение к погибшему “Титанику”?
— В 1991 году наш уникальный исследовательский корабль “Академик Мстислав Келдыш” (по сути — целый плавучий научный комплекс) отправился к этому месту в нейтральных водах Северной Атлантики. Тогда наш аппарат впервые и спустился к затонувшему кораблю. Мы ходили туда, как в музей — только для осмотра и подводных съемок (по заказу американской компании). В память о погибших оставили на этом печальном месте мемориальную табличку и цветы...
— А что вам вспоминается в связи с первым погружением в обществе Камерона?
— Это случилось в октябре 1995 года. Но погружениям предшествовал подготовительный период. Были сделаны маленькие масштабные макеты наших аппаратов, со светом и камерой, шестиметровый макет “Титаника”, и все это размещено в специальном черном шатре... Изображение на камерах выводилось на монитор. Практически перед каждым погружением Камерон проводил своеобразную репетицию, прикидку — мы ходили вокруг макета корабля с этими аппаратиками в руках, а он смотрел на монитор и определял, как выглядит тот или иной ракурс. Актер Левис Абернати, сыгравший в фильме Большого Лу, в этом рейсе был с нами в качестве подсобного рабочего. Все необходимые расстояния он измерял рулеткой — их переводили в настоящий масштаб, чтобы уточнить маршруты наших будущих съемок. Для создания эффекта мутной воды в шатер пускали дым...
В ходе настоящих подводных съемок многое менялось: свои коррективы вносило подводное течение, что-то мешала сделать муть, поднимавшаяся при работе.
Камерон привык снимать, делая много дублей и прикидок. Порой думаешь: “Слава Богу! Все получилось!”, а он вдруг говорит, что нужно снова зайти в исходные точки и все повторить. Оказывается, Камерон еще и не снимал — экономя пленку, для начала просто определял, что получится... А под водой своя специфика: в первом заходе мы уже подняли муть, и снять то, что задумано, в этом месте сейчас уже нельзя... Но он человек разумный и всему быстро учился.
— Кто входил в подводную съемочную группу? Обычную киношную толпу в ваши аппараты не посадишь...
— В аппарат вмещаются только три человека. Помимо меня и бортинженера в нем находился Эл Гиддингс, известный режиссер и оператор, соавтор Камерона по фильму “Бездна”, а в двух последних погружениях — сам Джеймс Камерон. Во втором аппарате работал мой шеф, заведующий нашей лабораторией доктор технических наук Анатолий Сагалевич. С ним Камерон совершил десять погружений.
— А оператор?
— Камерон снимал все сам. Для съемок была создана специальная, не имевшая аналогов техника. Внутри аппарата находились только ручки управления кинокамерой (значительно меньше обычных), а сама камера была вынесена вовне и помещена в специальный бокс, таким образом она могла выдерживать давление свыше четырехсот атмосфер. А на моем аппарате, “МИР-2”, был установлен телеуправляемый модуль, с помощью которого мы делали съемки внутри “Титаника” — в районе носового трюма и полубаков, в проеме главной лестницы, а через него — на палубах “А”, “B”, “C”, “D”, “E”, в кают-компании. Вы, наверное, помните эти кадры...
— А как вы объяснялись с американцами?
— По-английски. Его я учил “методом погружения” — в процессе работы с иностранцами (до этого во всех учебных заведениях изучал только немецкий). Когда рядом с тобой в тесном общении — только люди, не говорящие по-русски, поневоле выучишь их язык...
— Каким образом режиссер руководил подводными съемками?
— Хотя наши основные точки прохода были запланированы и обговорены заранее, он учитывал такие часто меняющиеся показатели, как видимость, направление течения, и вносил в наши маршруты соответствующие изменения: например, вместо запланированного правого мы снимаем более выигрышный в данный момент левый борт и т. п.
— И сколько же продолжалась такая разовая съемка?
— В среднем все погружение занимало примерно пятнадцать часов: пять часов — спуск и подъем, и работа “на грунте” — часов десять. Последнее мое погружение с Камероном продолжалось восемнадцать часов.
— ...!!! А в аппаратах предусмотрено хоть какое-то обеспечение экипажа пищей, решение вопросов прочих человеческих надобностей?
— Конечно, мы имеем возможность и перекусить, и решить кое-какие естественные человеческие проблемы. Но я уже говорил про необходимый в нашем деле энтузиазм — он нужен и для того, чтобы легко мириться со многими неудобствами...
Не забывайте о том, что мы не только совершаем погружения, но еще и готовим к ним аппараты: измерительный комплекс, балластную систему, локаторы, эхолоты, видео- и фотосистему, приспособления для аварийного сброса и многое другое. Так что времени для сна между погружениями зачастую почти не остается.
— У вас была реальная возможность узнать человеческие качества Джеймса Камерона. Каким товарищем, каким спутником он оказался?
— Хорошим. Вполне спокойным в общении. Он доверяет тебе как профессионалу, полагаясь на твой опыт и чутье.
У нас был такой случай: когда мы всплыли уже на поверхность, наш модуль “Снуп” сошел со своих направляющих и волны прибили его к нашему аппарату... Он потихоньку ударялся о корпус “МИРа”, а внутри его у нас, у экипажа, было ощущение, что удары очень сильные. И Камерон начал серьезно волноваться. Я его успокоил: “Джим, не надо нервничать — это не опасно, сейчас появятся водолазы, возьмут модуль и поставят его на место”. И Камерон мне поверил, стал гораздо спокойнее.
Когда все произошло так, как я и предсказывал, он долго, с интересом разглядывал абсолютно неповрежденные не только гладкие поверхности, но и все выступающие части модуля... В таких ситуациях доверие друг к другу укрепляется еще больше.
— Какие объекты подводных съемок “Титаника” запомнились вам больше всего?
— Район кают-компании. На корабле кругом некрасивые ржавые сосульки железа. А тут — блестят бронзовые люстры, стоят великолепные резные колонны из редких пород дерева — их не тронули пока ни время, ни микроорганизмы... Еще запомнился бронзовый блеск уцелевших деталей рулевого управления и приводов лебедок. Остатки “вороньего гнезда”, откуда впередсмотрящие слишком поздно увидели злополучный айсберг... Удивила бутылка с пробкой, не задвинутой вовнутрь полностью, как у всех остальных бутылок (силой большого давления), а только наполовину. Я поднял ее с песка с помощью манипуляторов, снял на камеру, положил на место, а потом долго думал, в чем тут дело... Пока не понял, что в ней, судя по всему, идет процесс брожения и образующиеся газы с силой выталкивают пробку из бутылки, сопротивляясь глубоководному давлению...
Впечатляет и общий вид кораблекрушения. “Титаник” разломился на три части. Самая большая, носовая часть, глубоко “врубившаяся” носом в грунт, сориентирована на север. В том же направлении легла хвостовым винтом корма. Расстояние между ними — около шестисот метров, в этом месте — фрагменты средней части. А вообще обломки “Титаника” разбросаны в радиусе километра...
Еще Камерон надеялся найти в районе полубака автомобиль редкой марки, который везли в том рейсе. Но я сразу сказал, что найти его не удастся: при таком мощном ударе носом о дно все содержимое трюмов и палуб улетело куда-то вперед, в глубь, и искать его здесь бесполезно — как бы старательно ни закрепили эту машину при погрузке. Так что скорее всего от нее остались лишь отдельные фрагменты — колеса, например...
Ну а человеческих останков, как и любой органики того времени, там не уцелело совсем...
— А какие эпизоды подводных съемок, вошедших в этот знаменитый фильм, вы считаете самыми удачными?
— Те эпизоды, когда в кадре появляются сразу два наших аппарата... Ведь третьего “МИРа” для их съемок у нас не было! Камерон сделал это компьютерными методами. Он взял два реальных наших прохода (я их оба хорошо помню) и совместил в кадре. Еще мне очень нравится переход от наших реальных съемок интерьера затонувшего корабля к его первозданному роскошному виду. Это сильный прием.
— Слышала, что Камерон пригласил всех своих товарищей по подводным съемкам на премьеру фильма?
— Первая российская премьера “Титаника” состоялась в Калининграде. Об этом настоятельно просил Камерона наш руководитель Анатолий Сагалевич. Дело в том, что “Академик Келдыш” — судно калининградской приписки, и весь его экипаж — калининградцы. Заработки у них — копеечные, поэтому за свою работу люди заслужили хотя бы право проведения первого российского показа фильма в их родном городе. Все смогли увидеть результаты своего труда, получили памятные сувениры.
Камерон съездил и на корабль, прошел на палубу к законсервированному уже, промасленному “МИРу” и стал гладить его по сфере, обнимать, как старого товарища...
Потом мы побывали и на московской премьере в “Кодак-Киномире”. Камерон приезжал в Россию с показами еще до присуждения фильму всех многочисленных “Оскаров”.
— Вашу команду связывают с Камероном совместная работа и, в сущности, совместное творчество. Похоже, он это хорошо понимает. Нет ли у вас новых планов совместной работы?
— Пока он занят другими делами. Ну а мы теперь каждый год ходим в экспедицию к “Титанику”. Мы предоставляем богатым туристам (за 35 тысяч долларов), а также победителям викторины, которую проводят немецкие телекомпании, уникальную возможность путешествия на наших аппаратах к затонувшему кораблю. Тем не менее, ни одно наше плавание не было чисто коммерческим. Ведь вся эта коммерция и нужна лишь для того, чтобы регулярно ремонтировать наше судно и проводить полноценные научно-исследовательские работы. Шестьдесят процентов погружений служат научным целям. А в результате — наши ученые делают новые открытия, выходят в свет тома научных монографий...
Ну а Камерон, судя по всему, вполне может продолжить работу с глубоководными объектами. Возможно, это произойдет не сейчас, а в будущем... Он говорил, что хотел бы заняться научно-документальными съемками на подводную тематику.
Мы много рассказывали ему об интересных объектах мирового океана, и он так увлекся нашими рассказами, что захотел пройти вокруг света и увидеть все своими глазами. И хотя планы эти далеко не конкретные, есть надежда, что мы еще вместе поработаем.
Титаник, легендарное судно затонувшее 15 апреля 1912 года, было обнаружено в 1985 году Робертом Балларом и Жаном Луи Мишелем, после чего с 1987 по 2007 год специально созданная компания “Rsm Titanic Inc.” отправила к океанскому лайнеру еще семь экспедиций.
За последние 19 лет корпус Титаника подвергся серьезному разрушению, причиной чему стала вовсе не морская вода, а охотники за сувенирами, которые постепенно разворовывают останки лайнера. Так, например, с судна исчезли судовой колокол или мачтовый маяк. Кроме прямого разграбления урон кораблю наносит время и действие бактерий, оставляющих после себя только ржавые развалины.
У вас же есть шанс посмотреть на корабль в том виде, в котором он открылся 24 года назад взору Роберта Баллара и Жана Луи Мишеля.
1) Поисковый аппарат Арго начинает свой двухчасовой спуск к корпусу "Титаника" в северной части Атлантического океана.
2) Два поршневых двигателя высотой с четырехэтажный дом (один из которых изображен на фото) приводили в движения винты Титаника.
3) Свет батискафа Мир 2 освещает левый становой якорь на баке затонувшего Титаника.
4) В ранние утренние часы 1 сентября 1985 океанограф Роберт Баллард и фотограф Эмори Кристоф обнаружили и сфотографировали останки Титаника. Криштоф и его команда использовали подводный поисковый аппарат и буксируемые салазки с фотокамерой, для того, чтобы сделать более 20 тысячи кадров, в числе которых был и этот снимок, на котором можно увидеть правый винт затонувшего океанского лайнера.
5) Уцелевшее оконное стекло окна каюты капитана Эдварда Дж. Смита на "Титанике", который лежит на глубине в две с половиной мили (четыре километра) в северной части Атлантического океана.
6) Батискаф Мир-1 освещает перила на Титанике.
7) Керамическая чашка и обломки с "Титаника" лежат на дне Атлантического океана у побережья Ньюфаундленда.
8) Фрагмент корпуса судна на дне океана.
9) Отверстие в правой стороне корпуса судна - причиной появления которого, вероятно, стало столкновение "Титаника" с айсбергом 14 апреля 1912 года. От этого удара судно раскололось надвое и затонуло, в результате чего погибли 1,5 тысячи человек.
За последние 19 лет корпус Титаника подвергся серьезному разрушению, причиной чему стала вовсе не морская вода, а охотники за сувенирами, которые постепенно разворовывают останки лайнера. Так, например, с судна исчезли судовой колокол или мачтовый маяк.
Керамическая чашка и обломки с "Титаника" лежат на дне Атлантического океана у побережья Ньюфаундленда
Много лет он мечтал опуститься на дно Марианского желоба, попасть в самую глубокую точку - впадину Челленджер. Чтобы осуществить мечту, режиссер и исследователь Джеймс Кэмерон спроектировал и построил футуристический батискаф, названный в честь впадины - Deepsea Challenger.
Вконтакте
Однокласники
После семи лет исследований, проектирования и тестов у инженеров команды Кэмерона не было ответа на главный вопрос: сможет ли батискаф выдержать давление на глубине около 11 тысяч метров? Чтобы получить ответ, Джеймс Кэмерон рискнул собственной жизнью.
05:15, 26 марта 2012 года. 11°22" северной широты, 142°35" восточной долготы
Юго-запад Гуама, западная часть Тихого океана
Утро, еще не рассвело. Мой батискаф Deepsea Challenger бросает из стороны в сторону в гигантских волнах Тихого океана. С полуночи мы все уже на ногах и после пары часов беспокойного сна начинаем готовить оборудование к погружению. У всей команды зашкаливает адреналин. Сегодня условия для погружения не самые благоприятные. Через внешние камеры я вижу, как рядом с моей капсулой кружат два водолаза, пытаясь подготовить батискаф к спуску.
Кабина пилота - стальной шар диаметром 109 сантиметров, я упакован в нее, как грецкий орех в скорлупу. Сижу, согнув колени и упираясь головой в потолок. Я вынужден буду сохранять это положение в течение следующих восьми часов. Мои голые пятки упираются в 180-килограммовую крышку люка, задраенную снаружи. Меня часто спрашивают, не бывает ли у меня в батискафе приступов клаустрофобии. Отнюдь: мне здесь удобно и приятно. Перед глазами у меня три видеомонитора, передающих изображение от внешних камер, и сенсорная панель управления.
Ярко-зеленый батискаф завис в волнах, как вертикальная торпеда, нацеленная в центр Земли. Я поворачиваю свою 3D-камеру, закрепленную на конце 1,8-метрового гидравлического манипулятора, чтобы увидеть, что происходит над аппаратом. Водолазы приготовились к отсоединению батискафа от плавучего баллона, удерживающего аппарат на поверхности воды.
«Суша, это Deepsea Challenger. Я на дне. Все в порядке». Я мог бы заготовить какую-нибудь пафосную фразу для этого момента, что-то вроде «Еще один маленький шаг, сделанный человеком». Но я не подготовил фразы.
Я долго ждал этого момента и в последние несколько недель много думал о том, что будет, если все пойдет не по плану. Но сейчас я на удивление спокоен. Ни тревог, ни опасений - лишь решимость сделать то, что мы задумали, и детское нетерпение. Я внутри батискафа.
Я принимал участие в проектировании этого аппарата и досконально знаю все его возможности и слабые места. После недель тренировок моя рука уже безошибочно тянется к нужным переключателям.
Пора начинать. Я делаю глубокий вдох и включаю микрофон: «ОК, готов к погружению. Отпускай, отпускай, отпускай!»
Главный водолаз дергает трос и отсоединяет плавучий баллон. Батискаф камнем падает вниз, и уже через несколько секунд водолазы кажутся игрушечными фигурками далеко наверху. Они стремительно уменьшаются и исчезают; остается лишь темнота. Я бросаю взгляд на приборы и вижу, что опускаюсь со скоростью около 150 метров в минуту. После мечтаний длиною в жизнь, семи лет проектирования батискафа, трудных месяцев его строительства, напряжения и волнения я наконец приближаюсь к впадине Челленджер, самой глубокой точке Мирового океана.
05:50, глубина 3810 метров, скорость погружения 1,8 м/c
Всего через 35 минут я прохожу глубину, на которой лежит «Титаник», в четыре раза быстрее, чем на российском батискафе «Мир», который мы в 1995-м использовали для съемок остатков знаменитого судна. В то время мне казалось, что «Титаник» лежит на невообразимой глубине и отправиться к нему - примерно как полететь на Луну. Сегодня я небрежно машу рукой, минуя эту глубину, будто скользя вниз по письмам в своей электронной почте.
Еще через 15 минут я прохожу 4760 метров, глубину, на которой лежит линкор «Бисмарк». Когда в 2002 году я исследовал остатки этого корабля, лампа прожектора взорвалась прямо над обшивкой нашего батискафа. Тогда я впервые стал свидетелем подводного взрыва. Если у Deepsea Challenger выйдет из строя прожектор, я ничего не почувствую - темный кадр в конце фильма. Но такого не случится. Мы три года проектировали и старательно собирали эту миниатюрную стальную сферу.
Температура воды снаружи опустилась с тридцати градусов Цельсия до двух. Моя кабина пилота стремительно остывает, ее стенки покрылись большими каплями конденсата. Голые ноги, упирающиеся в металлическую крышку люка, начинают замерзать; на то, чтобы надеть шерстяные носки и водонепроницаемые ботинки, в этом тесном пространстве у меня уходит несколько минут. Затем я натягиваю шерстяную шапку, чтобы закрыть голову от холодной влажной стали, давящей сверху, и - да! - чтобы больше походить на настоящего исследователя. В окружающей меня темноте единственные намеки на движение - частички планктона, мелькающие в свете прожектора, как будто я еду на машине в снежную бурю.
Батискаф Deepsea Challenger поднимают на палубу после тестового погружения на 8221 метр. Оранжевый баллон помогает при всплытии, серые - переводят батискаф в горизонтальное положение.
06:33, глубина 7070 метров, скорость погружения 1,4 м/c
Я только что прошел максимальную глубину, на которую когда-либо погружался человек, - уровень китайского «Чжаолонга». Несколько минут назад я миновал глубины, на которые опускались русский «Мир», французский «Наутилус» и японский «Шинкаи» - шесть с половиной тысяч метров. Подумать только: все эти аппараты были сделаны в рамках масштабных программ, финансируемых государством. А наша маленькая зеленая торпеда построена частным образом, в помещении торгового центра, зажатого между оптовым магазином сантехники и павильоном, торгующим фанерой, на окраине Сиднея. Этот проект появился благодаря энтузиазму мечтателей, которые верили, что они могут сделать невозможное. Через несколько часов мы узнаем, сбылись ли дерзкие мечты.
06:46, глубина 8230 метров, скорость погружения 1,3 м/c
Я только что побил свой собственный рекорд одиночного погружения, поставленный три недели назад в Новобританском желобе, рядом с Папуа-Новой Гвинеей. Трудно поверить, что мне нужно пройти еще 2740 метров. Я миновал все пункты на своей контрольной таблице спусков, и теперь, во время этого долгого и тихого падения мне остается только наблюдать, как увеличиваются цифры на индикаторе глубины. Единственный звук, который я слышу, - редкое шипение кислородного соленоида. Если батискаф даст течь, вода выстрелит с силой лазерного луча, разрезая все на своем пути, включая толстые стальные стенки моей кабины и меня. Я думаю о том, что почувствую, если это случится. Будет больно? В любом случае я проживу после этого лишь пару секунд.
07:43, глубина 10 850 метров, скорость погружения 0,26 м/c
Прошел еще час. На последних 2740 метрах батискаф замедлил ход. Я сбросил несколько металлических пластинок-балластов, удерживаемых на корпусе электромагнитами, чтобы выровнять аппарат. Я опускаюсь очень медленно, под действием одного лишь давления. Судя по показаниям альтиметра, до дна еще 46 метров. Все камеры работают, прожекторы направлены вниз. Я вцепился в рычаги управления и вглядываюсь в черные мониторы.
30 метров… 27… 24… 21… 18… Наконец я вижу свет, отражающийся от дна. Само дно выглядит гладким, как яичная скорлупа, никаких неровностей, ничего, что помогло бы определить расстояние. Я слегка торможу с помощью вертикальных рычагов. Через пять секунд батискаф ударяется о дно.
Я пока не уверен, что это твердая поверхность. Вода прозрачна как стекло. Я смотрю далеко вперед: ничего. Дно абсолютно ровное. Совершив более 80 погружений, я видел разное морское дно. Но такого - никогда. Никогда!
07:46, глубина 10 898,5 метра
Я направляю батискаф еще ниже. С внешней камеры, закрепленной на гидравлическом манипуляторе, я вижу, как опора батискафа проваливается еще сантиметров на 10, прежде чем он останавливается. Я сделал это. Спуск занял два с половиной часа. Сверху надо мной раздается голос: «Deepsea Challenger, это суша. Проверка связи». Голос слышится слабо, но очень отчетливо. А мы-то беспокоились, что на такой глубине голосовая связь работать не будет!
Светодиоды освещают морское дно во время тестового погружения батискафа. В пробах взвеси, собранных затем в Марианском желобе, найдены неизвестные ранее микроорганизмы.
Я включаю микрофон. «Суша, это Deepsea Challenger. Я на дне. Глубина - 10 898 метров… системы жизнеобеспечения работают нормально, все в порядке». Только сейчас мне приходит в голову, что я мог бы заготовить какую-нибудь пафосную фразу для этого момента, что-то вроде «Еще один маленький шаг, сделанный человеком». Но я не подготовил фразы.
Проходит несколько секунд, прежде чем мои слова со скоростью звука поднимаются вверх из подводного мира, и до меня доходит ответ: «Повторите». Бывший служащий ВМС, поддерживающий радиосвязь, по сравнению со мной еще более прозаичен. Военная выучка. Но я могу представить, как там, наверху, на корабле, все радостно улыбаются и хлопают в ладоши. Я знаю, что мою жену Сюзи сейчас не оторвать от монитора, и представляю, как она рада за меня. А я горд за свою команду. Большинство тех, кто строил батискаф, сейчас в диспетчерской, и пока еще они не до конца осознают, что мы сделали.
Десять тысяч восемьсот девяносто восемь с половиной… Черт побери, на приемах я буду округлять эту цифру до 11 тысяч метров. Затем я слышу голос, который совсем не ожидал: «Удачи, малыш!» - говорит Сюзи. Она была рядом со мной на протяжении всей экспедиции, скрывая волнение и поддерживая меня на все сто процентов. Я знаю, каким это было испытанием для ее нервов.
Но сейчас мне нужно забыть о первом успехе и приниматься за работу. Мы запланировали, что я проведу на дне пять часов, и нужно еще многое успеть. Я поворачиваю батискаф и через камеры пытаюсь оглядеться в мире, в который прибыл. Дно плоское. Я завожу моторы, открываю внешний люк научного отделения и разворачиваю манипулятор, чтобы взять первую пробу осадка со дна. Если через десять минут все оборудование выйдет из строя, по крайней мере я привезу образцы для ученых.
Мне недостаточно было просто построить батискаф, который побьет мировой рекорд глубины спуска. Для меня было важно, чтобы этот аппарат стал научной площадкой. Совершенно бессмысленно рваться в самую труднодоступную и неисследованную точку планеты, не имея возможности собрать образцы.
Проба ила на борту. Я улучаю момент, чтобы сфотографировать крупным планом часы Rolex Deepsea швейцарской фирмы - партнера нашей экспедиции. Закрепленные на рычаге манипулятора, они все еще тикают, несмотря на давление 1147 килограммов на квадратный сантиметр. В 1960 году в рамках проекта лейтенант военно-воздушных сил США Дон Уолш и швейцарский океанолог Жак Пикар в массивном батискафе «Триест» опустились на ту же глубину - это единственные два человека, которым когда-либо удалось сделать то, что мне сегодня. Они тоже взяли с собой специально изготовленный для экспедиции Rolex - и он отлично выдержал давление.
Но не все работает столь безупречно. Через несколько мгновений после того, как я сделал снимок часов, взгляд мой падает на плывущие желтые масляные шарики. Гидравлическая система протекает. Спустя несколько минут я теряю управление краном-манипулятором для сбора образцов и люком научного отсека. Я больше не могу забирать пробы, но камеры пока работают, и я продолжаю исследование.
09:10, глубина 10 897 метров, скорость 0,26 м/с
С помощью толкателей я двигаюсь на север через ровную плоскость, запруженную осадочными отложениями. Поверхность напоминает пустую автостоянку, на которой только что выпал снег. Я не вижу на дне признаков бурной жизни, лишь время от времени мимо проплывают редкие амфиподы, крошечные, как снежинки. Скоро я должен наткнуться на «стену» впадины. Из наших гидролокационных карт я знаю, что это не совсем стена, скорее - довольно пологий холм. Надеюсь, я найду выходы горных пород, в которых, возможно, есть пока неизвестные нам примитивные организмы.
Пока я наблюдаю все через камеры. Но, помня обещание, данное самому себе перед погружением, я решаю посмотреть на все собственными глазами. У меня уходит пара минут на то, чтобы немного отодвинуть оборудование и принять положение, в котором я смогу смотреть прямо в иллюминатор. Это место раньше никто и никогда не видел: хотя Уолш и Пикар достигли такой же глубины, они погружались в 37 километрах к западу от впадины Челленджер, в точку, которая впоследствии была названа впадиной Витязь-1.
Водолазы записывают на 3D-камеру тестовое погружение батискафа в Новобританский желоб неподалеку от Папуа-Новой Гвинеи. Батискаф снабжен прожекторами и камерами.
Все другие поверхности морского дна, на которых мне довелось побывать, даже на глубине 8230 метров в Новобританском желобе, хранили следы червяков и морских огурцов. Здесь же - ни единого признака развитых - не примитивных форм жизни. Я понимаю, что на самом деле поверхность впадины не безжизненна - в пробе, которую я взял, мы почти наверняка обнаружим новые виды бактерий. Но меня не покидает чувство, что я спустился на границу самой жизни.
Некоторые ученые из нашей команды считают, что жизнь действительно зародилась именно в этих бездонных глубинах около четырех миллиардов лет назад. Это стало возможным за счет колоссального количества энергии, высвободившейся во время субдукции океанической плиты, в результате чего и появился Марианский желоб. Я чувствую себя ничтожно малым перед бесконечностью всего того, что нам неизвестно. Я понимаю, как мала свеча, которую я зажег здесь за эти несколько минут, и как много еще остается сделать для познания нашего огромного мира.
10:25, глубина 10 877 метров, скорость 0,26 м/с
Я нашел северный склон и осторожно поднимаюсь по его волнистому гребню. Я почти в полутора километрах к северу от места своей посадки. Пока что никаких обнажений горных пород. В путешествии по плоскому дну впадины я нашел и сфотографировал два возможных признака жизни: лежащий на дне студенистый шарик, размером меньше детского кулачка, и темную полосу полтора метра длиной, которая может оказаться домом какого-нибудь подземного червя. Обе находки загадочны и не похожи ни на что из того, что мне приходилось видеть во время прежних погружений. Я сделал фотографии в высоком разрешении и предоставлю ученым возможность поломать над ними голову.
Но тем временем пара батарей, питающих батискаф, разряжаются, неисправен компас, а гидролокатор вовсе умер. Плюс я лишился двух из трех двигателей по правому борту, поэтому батискаф движется медленно, и управлять им стало сложнее. Все это - последствия сильнейшего давления. Я тороплюсь, понимая, что времени осталось мало, но надеюсь добраться до крутых обрывов - что-то подобное я наблюдал в Новобританском желобе: там их населяла популяция живых организмов, совершенно отличных от тех, что обитали на пологой поверхности впадины.
Внезапно я чувствую, что батискаф клонится вправо, и проверяю, что происходит с двигателями. Отказал последний двигатель правого борта. Теперь я не могу собирать образцы и делать снимки, поэтому оставаться здесь бесполезно. Я провел на дне менее трех часов. Неохотно я вызываю сушу и говорю команде, что готов к подъему.
10:30, глубина 10 877 метров, скорость 3 м/c
Всегда чуть медлишь, перед тем как нажать на переключатель, отвечающий за сброс балласта. Если грузы не упадут, ты не вернешься домой. Я несколько лет проектировал механизм высвобождения грузов, и инженеры, которые построили и протестировали его, поработали основательно: пожалуй, это самая надежная система во всем батискафе. Но когда тянешь руку к переключателю, всегда сомневаешься. Я не думаю слишком долго - я просто жму.
Щелчок. Раздается знакомое «бух», как только два 243-килограммовых груза соскальзывают по колее и падают на дно. Батискаф кренится, и дно тут же пропадает в полной темноте.
Я чувствую, как батискаф сопротивляется и раскачивается на пути вверх. Я двигаюсь со скоростью более трех метров в секунду - быстрее не поднимался еще ни один батискаф - я буду на поверхности максимум через полтора часа. Я представляю, как давление выталкивает батискаф, словно огромный питон, который не смог раздавить добычу и теперь медленно ослабляет хватку. Цифры на индикаторе глубины уменьшаются, и мне становится легче. Я возвращаюсь в мир воздуха и солнечного света, к нежному поцелую Сюзи.
Deepsea Challenge - это совместная научная экспедиция Джеймса Кэмерона, Национального географического общества и Rolex.
Deepsea Challenger
Джеймс Кэмерон и Рон Оллам задумали Deepsea Challenger как подводную «ракету» с максимально гладкой поверхностью: она должна была быстро спускаться и быстро подниматься, оставляя больше времени на исследование морского дна.
